Важность торговли как одной из основ общего благосостояния можно легко проследить уже по древнейшим летописным упоминаниям. На купеческой активности основывалось процветание старых русских республик Новгорода, Пскова и Вятки. Ещё до того, во времена языческой древности, именно за купеческие привилегии отправлялся князь Олег походом к стенам Константинополя – умело, кстати, воспользовавшись тем, что императорская армия была занята сражениями против арабов далеко на востоке. Да и первые города славян появились за несколько веков до создания Древнерусского государства именно на важнейших торговых путях.
Однако многие века торговля была уделом либо отчаянных одиночек, готовых рискнуть буквально всем ради шанса получить сказочные прибыли на поставке востребованного товара, либо могущественных, но закрытых гильдий. О промышленности же, неразрывно связанной сегодня с торговлей, и вовсе говорить не приходилось. Кустарное производство существовало с незапамятных времён – однако неудивительно, что объёмов выпускаемой продукции подчас не хватало даже для внутреннего рынка, а сложностью производства эта продукция как правило не отличалась.
Изменения, как водится, происходили постепенно. И во многом под давлением объективной необходимости.

Никита Демидов: начало металлургической промышленности
XVIII век Россия встречала в состоянии войны с могущественной Швеций. Это война показывала тотальную нехватку не только боевого опыта и знаний о передовой тактике, но и ещё более острую нехватку промышленных производств. Казённые заводы на Урале были основаны ещё во II половине XVII века, но они не способны были дать армии необходимое ей современное вооружение. На ходе войны это сказывалось предсказуемым образом.
Царь Пётр в свойственной ему манере решил вопрос радикально: 26 декабря (15 декабря ст. ст.) 1701 года, после почти двух лет подготовки, на Урале заработал современный по тем временам Невьяновский завод. Это событие считается отправной точкой собственной металлургической промышленности России.
Примечательно, что уже на следующий год Пётр I проводит своеобразную «приватизацию» нового завода, передав его из казны Никите Демидовичу Антуфьеву, переименованному царём ради благозвучия в Демидова. Не стоит в данном случае искать особых коррупционных отношений самодержца со знаменитым основателем промышленной династии. Просто мало построить завод – нужно ещё уметь им управлять. А Демидов был одним из немногих, кто умел, и притом владел передовыми технологиями.
Ну то есть как «владел»…он был мастером создания копий. Получая в распоряжение образец передового оружия западноевропейского производства, он мог разобраться в принципе его действия и воспроизвести на том же уровне качества. И даже поставить копирование на поток. Этим он, собственно, и заприметился царю ещё в то время, когда занимался своими кустарными кузнечными промыслами в Туле.
Под управлением Никиты Демидовича завод и в самом деле стал быстро развиваться и поставлять армии так необходимое ей современное оружие по сдельным ценам. И вот здесь-то уже и начались интриги и коррупционные махинации… Впрочем, это уже совсем другая история.

Свобода частной инициативы: маленький секрет промышленного бума
Казёнными заводами можно решить текущие проблемы – но нельзя обеспечить устойчивого роста. А значит, проблемы вернуться, но уже с новой силой. Болезненным напоминанием об этом стала Крымская война 1853–1856 годов, в ходе которой стала ясно: Российская империя, при всём своём могуществе, уже не входит в число лидеров промышленного развития. И высочайшими указами эту проблему не решить.
Или всё же можно попробовать?
Как оказалось, можно. И даже весьма успешно. Главное – знать, какой именно указ для этого нужен. По счастью, и новый император, и его окружение понимали, что именно может спасти страну, развитие которой явно зашло в тупик. И 3 декабря 1855 года Александр II, скрепя сердце и перечеркнув многолетнюю политику горячо любимого родителя, закрыл Высший цензурный комитет. Так тихо, почти буднично империи была предоставлена необъявленная, но долгожданная свобода слова. Сразу после этого университетам были возвращены их свободы. Была разрешена свободная выдача заграничных паспортов. И вновь дозволено создание частых акционерных обществ и компаний.
Акционерные общества принципиальным образом отличались от купеческих гильдий и товариществ тем, что для участия в них не нужно было принадлежать к купеческому сословию. Это открывало путь в национальную экономику для всесословных инвестиций. Теперь люди могли не просто копить деньги, но и вкладывать их в собственное дело.
Эти четыре кита – свобода частной инициативы, свобода слова, свобода образования и свобода международного сотрудничества – тогда у многих вызывали страх потрясения самих основ государственности. Однако основы не поколебались. Напротив, империя вошла в новую фазу своего развития. А через несколько десятилетий, на рубеже XIX и XX веков, русская промышленность уже показывала рекордные темпы роста производств.
И это уже было развитие не относительно заведомо заниженных стартовых показателей: к началу II десятилетия XX века Россия уверенно входило в число мировых промышленных лидеров. Достаточно напомнить о том, что объёмы выплавки тех же стали и чугуна пресловутого 1913 года удалось повторить лишь по итогам II советской пятилетки ближе к концу 1930-х.
Ставка императора Александра на частную инициативу показала превосходные результаты.

Иван Сытин: капиталист или просветитель?
Те тектонические сдвиги, которые стали возможны благодаря александровским указам, не происходят в одночасье. Несколько десятилетий естественного, но непрерывного и стабильного развития понадобилось для того, чтобы российская промышленность заняла подобающее ей место на мировом рынке. Не меньше времени потребовалось для того, чтобы количественные показатели российской экономики переросли в качественные.
Ведь на определённом уровне развития становится понятно: вопрос не только в том, сколько производить – важно ещё и то, что и для кого ты производишь.
1860-е годы остались в истории русского предпринимательства временем, если угодно, «дикого капитализма». Сегодня мы можем отдалённо представить себе ту атмосферу, лишь вчитываясь в пьесы Островского. Однако мало-помалу способы извлечения прибыли стали разделяться на социально одобряемые с одной стороны и неблаговидные с другой. И предпринимательская активность стала тяготеть в пользу первых.
19 декабря 1876 года открыл собственное дело крупнейший книгоиздатель России Иван Дмитриевич Сытин. Он стал примером человека, который сделал себя сам, да ещё и добился успеха на ниве народного просвещения.
Крестьянское происхождение было не самой завидной отправной точкой для карьеры – однако после Великих реформ оно уже не означало и приговора к беспросветной жизни. В 12 лет будущий магнат книгопечатания отправился на заработки. Трудился в книжных лавках и постигал хитрости отрасли. Потом была удачная женитьба и приданое, которое позволило открыть собственное дело. Впрочем, без доступных кредитов для малого бизнеса и он едва ли смог бы встать на ноги.
Сытин очень тонко чувствовал тот рынок, на котором работал. Он сделал ставку во-первых на сетевое продвижение, а во-вторых на книги массового спроса. Это сочетание позволило ему донести свою продукцию до самых отдалённых уголков страны, фактически сделав рынком сбыта всю Россию.
Здесь стоит отметить, что представление о «тотальной безграмотности» дореволюционной России, мягко говоря, преувеличено. В процентном отношении, безусловно, большинство население грамотностью не обладало, и качественным образом ситуацию удалось изменить лишь во II десятилетии XX века. Однако общее число грамотных россиян уже к концу XIX века составляло десятки миллионов человек. А с учётом того, что грамотность проникала во все сословия, эти миллионы желали читать отнюдь не салонную литературу и не философские трактаты.
Через 8 лет после начала собственного книгопечатания Сытин с подачи Льва Николаевича Толстого начал сотрудничество с издательством «Посредник» на ниве массового издания доступных по цене небольших книжек с произведениями русских писателей. Кроме графа Толстого к проекту присоединились Лесков, Короленко и Гаршин. Иллюстраторами вызвались быть художники такого уровня, как Репин и Савицкий. И успех превзошёл все ожидания – только за первые четыре года было продано 12 миллионов книг.
При этом ошибкой было бы представлять себе Сытина филантропом: в нём причудливым образом сочетались высокие порывы просветителя с железной хваткой капиталиста. Показательны его отношения с рабочими собственной типографии. С одной стороны, он согласился на их требования о девятичасовом рабочем дне. На дворе ведь уже не XIX век, и сокращение продолжительности рабочего дня стало трендом для всей империи! Но с другой стороны, он установил такой порядок оплаты труда, по которому наборщикам оплачивались только буквы, но не знаки препинания.
Сытину это позволяло сэкономить до 12% фонда оплаты труда. У рабочих, разумеется, по этому вопросу было прямо противоположное мнение. Они умели постоять за свои права, и объявили издателю стачку. Идея стачки понравилась и рабочим других московских заводов, у которых тоже были вопросы к своим фабрикантам… Так «сытинская запятая» подлила масла в огонь 1905 года.
Но даже при всём том Сытин остался в своей отрасли новатором и, без преувеличения, изобретателем. Например, для мотивации подростков к чтению он придумал и опубликовал массовым тиражом первую в России «Детскую энциклопедию» в 10 томах. Вклад в популяризацию грамотности? Безусловно. А заодно – воспитание будущих покупателей.
Даже идея того самого перекидного календаря, который был едва ли не в каждой советской семье, реализована именно Сытиным: в 1884 году на Нижегородской ярмарке им был представлен доступный для покупателя календарь на 1885 год, в котором для каждого дня была выделена отдельная страница, и на каждой такой странице помещён полезный совет.
В 1887 году, спустя полвека после смерти поэта, истёк срок авторских прав произведения Пушкина – и Сытин сразу же выпустил массовым недорогим тиражом полное собрание его сочинений в 10 томах. После 1902 года он таким же образом издал сочинения Гоголя. Но, быть может, самым долговечным проектом книжного магната стал журнал «Вокруг света», который он купил в 1891 году и по своему обыкновению превратил в издание для широких масс. Он и сейчас выходит.

Козьма Солдатёнков: благотворительность как мерило успеха
Демидовы, с рассказа о которых начинается эта статья, остались меценатами всё больше в памяти итальянцев – во Флоренции в их честь даже названа одна из центральных площадей. По счастью, и российское предпринимательство достигло в своём развитии того уровня, когда мерилом успеха стали считаться достижения на ниве благотворительности.
И если Сытин сочетал просветительскую работу с извлечением прибыли, то Козьма Терентьевич Солдатёнков был меценатом в собственном смысле этого слова. Мы бы сейчас назвали его «текстильным олигархом» – вот только огромные свои капиталы он вкладывал в благотворительность и в народное просвещение.
Как и Сытин, он занимался книгоизданием. Но книги он продавал по себестоимости, а то и ниже оной. Причём он словно бы «подхватывал» дело просвещения читателей, выросших на сытинских популярных сериях, и знакомил их уже с серьёзными российскими и переводными работами по истории, этнографии, педагогике и даже экономике. Важность этих переводов сложно переоценить по сей день: так, именно по «солдатёнковскому» изданию автор этой статьи в своё время знакомился с идеями Джона Стюарта Милля о теории естественных монополий.
Ещё при жизни Козьма Терентьевич открывал социальные учреждения – богадельни для пожилых и бесплатные школы для юных. А 23 декабря 1910 года по его завещанию в Москве открылась Солдатёнковская больница, на возведение которой он оставил сумму, эквивалентную нескольким миллиардам рублей в ценах 2022 года. Назначение больницы было прописано в завещании с предельной ясностью: она должна быть бесплатной и открытой «для всех бедных без различия званий, сословий и религий».
Сегодня эта больница носит имя Сергея Петровича Боткина. Имя Солдатёнковых сохранилось лишь в названии самого прекрасного уголка Филёвского парка, в котором Козьма Терентьевич приобрёл и обновил обветшавшую к тому времени легендарную Нарышкинскую усадьбу. Усадьба эта, правда, последние 8 лет пребывает в запустении. А вот построенные меценатом человеколюбивые заведения работают и по сей день, служа тихим напоминанием о чём-то очень важном будущим поколениям промышленников и предпринимателей.